Воскресенье после Рождества Христова вполне естественно называется церковным Уставом Неделей после Рождества. На главном богослужении, литургии, читается отрывок из Евангелия от Матфея, в котором рассказывается о том, что было после главных рождественских событий.
Говорится о мести Ирода и скорби матерей в Раме, о том, как после убийства Вифлеемских младенцев и чудесного спасения Младенца Христа Ангел повелевает Его нареченному отцу Иосифу взять Младенца и Его Мать и бежать в Египет. На множестве картин западных художников и на наших иконах изображен этот умилительный и трогательный сюжет. Мельком рассказывается в Евангелии и о том, что происходило после того, как годы миновали, и о возвращении Святого Семейства в Иудею.
По сути дела, этот рассказ содержит в себе три главных повествования: о чудесном спасении; о злобе и ужасном преступлении Ирода, одном из тех, которым он и войдет в историю с нарицательным именем; о том, почему такая ненависть к Младенцу живет в сердце человека и, шире того, в сердцах многих людей и даже целых сообществ на протяжении вот уже двух тысяч лет.
Про Ирода можно сказать вроде бы и просто – он боялся за свое царство. Но, с другой стороны, просто это звучит только потому, что это происходило давно. Скажи сейчас кому-нибудь, кто может лишиться своего социального положения, что он отдает приказ избить всех возможных претендентов в возрасте от нуля до трех лет, понятно, как бы мы назвали и кем бы посчитали этого человека. Ирод воспринимается неправильно, даже мифологически, но ведь евангельская история – это часть общечеловеческой истории, как и матери, которые рыдали над своими сыновьями. Поэтому оправдания Ирода исторической целесообразностью, борьбой за сохранность и единство Иудеи, высокими задачами, которые он должен был реализовать, чтобы в возможном будущем Родина стала независимой от римлян, а также, может быть, какими-то задумками индустриализации или коллективизации, которые в его сознании могли вызревать, не имеют нравственного оправдания.
Сложнее с другим. Почему эта ненависть переносится потом на апостолов и первые поколения христиан? По сути дела, вся история Церкви – это история открытых или скрытых гонений. Открытых – как в Римской языческой империи или в десятилетия тоталитарной власти в нашей стране, скрытых – когда при видимом благоприятствовании христианству дух века сего, мир продолжает ненавидеть Церковь. И вот здесь мы должны неизбежно прийти к принятию одного онтологически, то есть сущностно, неизбежного и очень важного тезиса. Утверждение Священного Писания о том, что мир во зле лежит (см.: 1 Ин, 5:19) и что мир в этом смысле слова Христу, Его Церкви антитетичен, противоположен, противонаправлен , подтверждается всей историей христианства и всей историей Церкви. Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел. Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир (Ин, 15:18-19), – говорит Сам Спаситель, и эти слова подтверждаются на протяжении двух тысяч лет. Впрочем, подтверждаются и другие: мужайтесь: Я победил мир (Ин, 16:33). Эта победа начиналась именно тогда, когда Сам Богомладенец, еще лежа в колыбели (в яслях, вертепе), встречается с человеческой злобой, но побеждает ее Своей всепрощающей любовью. И нам, христианам, заповедует отвечать выходить ей не ненавистью и не ответной злобой, но даром смиренной любви.
протоиерей Максим Козлов
